Хоккей. Звездные имена
Александр Кожевников любит повторять: «Я был нестандартным игроком - поэтому требовался сборной и Виктору Тихонову». Но, и человек, он - тоже нестандартный. Не вписывающийся в систему: и тогда, и сейчас. Может, по этой причине, и остался без больших должностей после завершения карьеры - не боится говорить, что думает, и не меняет по ходу дела свои убеждения.
Черненко и Брежнев болели за «Спартак»
- Александр Викторович, вы начинали в пензенском «Дизелисте». Оттуда вышло много прославленных хоккеистов. Но все они переходили в московское «Динамо». Почему вы выбрали «Спартак»?
- Мне нравились Якушев, Шадрин, Зингер... В 1976 году «Спартак» стал чемпионом страны. Единственная команда, которая им сопротивлялась - ЦСКА (смеется). Кстати, за армейцев болел мой отец. Но я душой выбрал «Спартак», мне хотелось там всю жизнь играть.
- Привлекал комбинационный стиль «красно-белых» - не похожий на ЦСКА или «Динамо»?
- Да, так и есть. Очень нравился Владимир Шадрин. Он играл центрального нападающего, как и я в начале карьеры. Мы о нем забываем, помним только Владимира Петрова. Хотя Шадрин был одним из сильнейших в стране. Он не просто так стал двукратным олимпийским чемпионом. А еще очень мне импонировал игрок «Тре Крунур» Дан Лаабратен. Нетипичный для шведского хоккея, много импровизировал. В «Дизелисте» взял в его честь номер - 21-й. В общем, мне нравилась нестандартность.
- Долго привыкали к столице?
- Я дважды уезжал в Пензу и возвращался обратно. Команда менялась. Очень было много проблем. Свои коалиции. Спорт - он такая вещь, зависти хватает. Кто-то себя считает сильнее, думает, что его напрасно убрали из состава. Шел разлад между игроками, с тренерами - война. Словом, команды не было. Она появилась только с приходом Бориса Павловича Кулагина.
- Кулагин, наверное, тот человек, который сыграл главную роль в вашей карьере?
- Василий Иванович Ядренцов, с которым начинал в Пензе, был моим отцом в хоккее. А Борис Павлович из меня сделал человека и игрока. Молодым ведь всё по фиг! Тем более Москва: слава, магазины, рестораны. «Спартак» - народная команда, «мясники», «свиньи»... Всеобщее уважение. Очень много музыкантов, киноактеров за нас болело.
- Генсек ЦК КПСС Черненко тоже был поклонником «Спартака»?
- По крайней мере, я видел его у Кулагина. Думаю, и Брежнев болел за «Спартак», слышал это от Бориса Павловича. Хотя утверждают, что Леонид Ильич поддерживал ЦСКА.
Тихонов три раза получал мой ответ: «Я не предатель»!
- Какая отличительная черта у Кулагина была?
- Он чувствовал игру. Тарасовская школа. Только более мягкий. Умел находить правильные слова. Если верил в человека, то держал его до самого конца. Как, например, Борьку Александрова. Всем давал шанс. А Тарасов был очень жесткий.
- Для ЦСКА вы были как кость в горле. Сколько раз вас пытался Тихонов переманить в стан «красно-синих»?
- Три раза. И каждый раз получал ответ: «Я не предатель». Не хотел предавать Кулагина, который из меня сделал некий хоккейный продукт. Если бы позже поступило предложение, может, и перешел. В ЦСКА все-таки у меня было много друзей: и Леша Касатонов, и Слава Фетисов, и Сергей Макаров, и Саша Герасимов.
- В ЦСКА и «Спартаке» тогда были разные зарплаты? Мог ли материальный фактор сыграть свою роль при переходе?
- Сейчас, конечно, игроков держат зарплатами. Но для меня деньги не имели значения. Естественно, офицеры получали чуть больше. Если ты игрок сборной - зарплата была высокая. Но меня это как-то не интересовало. Я был предан «Спартаку» и мечтал за него играть с детства. Просто «фонарь» «красно-белых». Таким остаюсь до сих пор.
- Вы ведь в сборной могли дебютировать еще в 1981 году, на Кубке Канады?
- Да, была товарищеская игра со шведами перед турниром. Меня Берье Сальминг ударил. Он был достаточно жесткий, как скала. Поймал на бедро. Разбил мне приводящие трехглавые мышцы, сильнейший синяк. На этом и закончилось мое выступление, хотя очень хотелось на тот Кубок Канады поехать.
- Нравилось играть против канадцев?
- Они могут играть здорово, биться, но грубости тоже хватало. Хамили в каждом матче. У них это было в крови. Хватало и подлых игроков. Тот же Бобби Кларк, который бил со спины по ногам и ахиллам - это его любимая фишка. Да и многие другие. «Кэнаки» не умеют проигрывать - это самое страшное. Если наш хоккеист чем-то выделялся, сразу начинали за ним охоту. Били по ногам, по голеностопам - как Харламова. По щиколоткам, чтобы сломать, коньки ведь тогда были кожаные.
Шведы любили плеваться, канадцы били по ногам
- Как с ними следовало бороться? Отвечать силой на силу?
- Большинство надо было использовать. Когда мы приезжали за океан, нас предупреждали, что судейство следует ждать в одну сторону. Кубок Канады-1984 из этой же оперы. В решающей игре следовало удалять хоккеиста хозяев, но пошла обратная атака, и мы получили гол. Хотя должны были побеждать.
- Но ведь наша сборная в силовой борьбе не уступала?
- Да, действовали жестко, но не хамили. Тренеры предупреждали, только если выигрываем в две-три шайбы, можем с кем-то подраться, кому-то напихать. Удаления для нас была страшная вещь. Под запретом. А вот шведы любили плеваться, канадцы били по ногам, но судьи им прощали. Всегда было такое неравноправие на международной арене.
- Почему Тихонов звал вас в сборную только на Олимпиады?
- Виктор Васильевич просто умел считать. Ни одной Олимпиады сборная СССР не выигрывала без «спартачей» в составе (смеется). А так, если честно, я не стандартный был игрок, мог забить с углового, с трибуны. Ему требовался такой исполнитель. Мало ли что... Никто не мог предположить, что в 1988 году наша сборная сыграет просто на ура. Тихонов здорово подготовил команду физически. Никто, по большому счету, и рядом не стоял. Три звена были сумасшедшие по силе. И ларионовское, и Быкова, и тройка из «Динамо». А я три игры с Черных сыграл - у меня с ногой были проблемы.
- И все-таки почему на чемпионатах мира Виктор Васильевич от вас отказывался? Потому что не хотели переходить в ЦСКА?
- Да, естественно, только одна причина - отказ армейцам. Меня учили жизни.
- В Сараево было сложнее, чем в Калгари?
- Конечно, психологически.
- После неудачи в Лейк-Плэсиде?
- Да. Если уж мы проиграли в Америке в 1980-м с такой бандой - Михайлов, Петров... Ответственность была сумасшедшая. Фетисов тогда сказал: «Если проиграем, то нам надо будет обратно через Северный полюс возвращаться. Пока дойдем, все забудут о поражении». Это для канадцев олимпийский турнир был по большому счету по барабану, а для нас - это основное. Олимпийская медаль - единственная, которая у тебя никогда не отнимется.
На ЧМ-1982 нас попросили отдать очко чехословакам
- Чемпионом мира вы стали лишь раз - в 1982 году. Правда, что на том турнире наших игроков заставили сыграть вничью с чехами?
- Если честно, то да. Но мы были против.
- Но как выходить на лед, зная, что не имеешь права забить, победить?
- Есть приказ, что сделать, - мы же в такой стране жили. Хотя, скорее, даже попросили. Очко гарантировало чехам, нашим друзьям из соцлагеря второе место. Они опережали мощнейшую Канаду с Уэйном Гретцки. Можно пересмотреть этот матч и станет ясно, что мы не хотели выигрывать. Помню, бросаешь мимо ворот, отдаешь пас - лишь бы тебя не касалось. Правда, мы опасались чехов, они обманщики по натуре, могли в этих «поддавках» забить. Но в итоге счет остался 0:0. Ситуация, конечно, нехорошая. Политические игры, в которых и мы участвовали.
- Когда на вас начали охоту клубы НХЛ, чтобы переманить к себе?
- С 1982 года. Был такой великий тренер Боб Джонсон в «Питтсбурге», он хотел видеть меня в своем клубе. Помню в Канаде ко мне приехали представители «Пингвинз» - показали кейс с большими деньгами! 700 тысяч долларов! Только за подписание контракта. Авансом! Если мне такую сумму предлагали, то представьте, сколько обещали игрокам первого звена нашей сборной.
- Какая ваша реакция была на предложение американцев?
- Сказал: «Звоните в Спорткомитет и там разговариваете». Добавил, что у меня только ребенок родился, дочка Маша. Слышу: «Мы всех перевезем в Америку, даже не волнуйся»! Но понятно, что нельзя это было делать. Надо порядочность иметь, совесть. Не хотелось таким образом покидать свою страну.
После семи операций на колене убивать себя не захотел
- Потом были попытки вас заманить?
- Да, когда уже в Швеции играл в 1990-м году за АИК, меня решили продать в «Калгари». Генеральный менеджер клуба Андреас Хеберг сказал: «Или ты едешь в Канаду, или в Англию». Но у меня к тому времени уже было семь операций на колене. Убивать себя не захотел, поэтому выбрал Великобританию, шотландский клуб «Дархэм».
- Великобритания тогда - такая хоккейная экзотика? Вы там по 4 очка в среднем за игру набирали.
- Мне было интересно туда попасть, в Туманный Альбион. Как и любому русскому. Хотя британцы - исстари наши враги. Ну и увидеть, что там за хоккей.
- И как?
- Они неплохо играют. Там засилье канадских студентов. Мне нравилось… Но в итоге вышла некрасивая история. Мои деньги по контракту уходили на родину, оставался небольшой процент. А в Британии - такая система: если нравишься какому-то бизнесмену, то он конкретно тебе начинает платить. И на этом все строилось. Могли и пять, и десять тысяч фунтов заплатить в месяц. Видимо, дошла информация до наших чиновников. Все хотели деньги получать с моего здоровья.
- Не удивительно!
- Вызвали обратно в Москву. Тут англичане звонят: «Мы хотим вернуть Кожевникова»! Наши отвечают: «А он уже уехал в другую страну». Соврали, не задумываясь. Я сразу же узнал об этом, мне тоже британцы позвонили. Но так и не вернулся в Туманный Альбион. Перед этим, правда, на приеме у королевы Елизаветы побывал - собирали лучших спортсменов всех игровых видов спорта. Помню со мной был футболист Сергей Балтача, игравший раньше за киевское «Динамо». Он стал первым футболистом из СССР в Великобритании, я - первым хоккеистом.
- Какое, кстати, впечатление королева произвела?
- Никакое. Человек 500 пригласили. Мы далеко сидели - только на расстоянии видели королеву. В целом чопорности много. Создают эффект, в который мир верит.
Игорь ГУРФИНКЕЛЬ.