ХОККЕЙ. Легендарные имена
Во второй части интервью с экс-игроком СКА мы продолжили вспоминать легенду ленинградского и петербургского хоккея Николая Георгиевича Пучкова, которому 30 января исполнилось бы 95 лет. А также услышали мнение Кирилла Коренькова, который сейчас работает в академии «Ак Барса», о положение дел в нашей стране с вратарским резервом.
Рок-н-ролл ему подходил. До старости жил энергично
- Сожалел ли Пучков, что оказался на какое-то время не у дел в городе на Неве, когда ему пришлось ехать работать в Швецию и Финляндию?
- Больше чем уверен, что он не сожалел об этом. Потому что, куда бы он ни приходил, за чтобы ни брался, - все сразу начинало кипеть, иметь какое-то свое лицо. Даже из коллектива Второй лиги пытался создать подобие большой команды.
- Это очень важно.
- Из всего, за что он брался, старался сделать конфетку. И находил язык со всеми, кто находился около хоккея. Очень много, например, общался с моей матерью по поводу моей карьеры. И ей очень диалог понравился.
- Насколько часто вы общались с Пучковым по душам?
- Когда я уже вышел на большую орбиту, то у нас как раз разговоры шли больше не о хоккее, а по душам. И это помогало намного больше, чем разговоры об игре. Мы больше говорили о жизни, профессионализме, о том, что делает из тебя настоящего спортсмена. Не было какой-то мелочности, опять-таки из-за мощности его таланта.
- Когда он был недоволен игроком или вратарем, в чем это выражалось?
- Николай Георгиевич был очень импульсивный человек, но все равно на ошибки указывал только в допустимой форме. Не могу вспомнить, чтобы он переходил на какие-то частности и давал повод обижаться.
- Знали, что он увлекается музыкой?
- Да, именно Пучков заразил меня рок-н-роллом. Он все время ставил эту музыку и у себя дома, и в автобусе, и в такси, когда ездили вместе.
- То есть с молодежью находился на одной волне?
- Он был очень разносторонний и коммуникабельный человек, умевший в любой ситуации находить какие-то точки соприкосновения. Поэтому я понимаю, почему ему рок-н-ролл подходил. До старости жил энергично: много двигался, играл в футбол, показывал упражнения, которые, казалось бы, в его возрасте уже делать невозможно. Все начинали заряжаться от Пучкова какой-то идеей. Тем более что в определенном смысле он был провокатором, мог сделать что-то неподобающее его статусу, годам - лишь бы увлечь других.
Такого талантливого, как Белошейкин, в своей жизни больше не видел
- Как он относился к Белошейкину, понимал уровень его таланта?
- Могу сказать про себя: более талантливого вратаря в своей жизни я не видел. Думаю, все это прекрасно осознавали. Евгений рано ушел, как и многие гениальные люди. Когда мы рядом тренировались, я подсознательно ощущал свою бездарность. Даже возникал вопрос, зачем этим занимаюсь. За три-четыре года Женя сделал то, на что у некоторых уходит несколько десятилетий. Как комета пролетел и быстро сгорел, но даже просто наблюдать за ним было счастье.
- Последний приход Пучкова в СКА в сезоне 2002/03 получился непродолжительным. Когда-нибудь у вас заходил разговор, почему он так быстро, проработав всего два месяца, покинул команду?
- Нет, как раз в этом время я уже сам перестраивался на тренерскую карьеру. Мы плотно не общались, больше перекидывались словами по-дружески… Но я видел, что не все у него в СКА получается, а он был человек-максималист. Поэтому не хотелось в разговоре задеть за больное.
- Одна из версий его отставки: у СКА накопились «долги» перед другими клубами к тому сезону, и Пучков играть в такие «схемы» не захотел. Похоже на него?
- Какой смысл гадать, если все равно мы уже не узнаем истины? Как уравнение Шредингера: кот жив или мертв.
- Но насколько Пучков вообще был склонен к компромиссу?
- Он, в принципе, слушал собеседника, мог понять, найти вариант, устраивающий обоих. Но при этом имел дар убеждения. И талант оратора! Вспоминаю, как он читал лекции в университете Лесгафта. Туда можно было продавать билеты, ходить как в театр. Настолько ярко, энергично и заразительно.
- Понимал ли он, почему в девяностые годы и в начале двухтысячных возникли проблемы в нашей стране с вратарями топ-уровня? Пропали новые Третьяки.
- Мы, как обычно, берем из-за заграницы самое плохое. Свою самобытность вычеркиваем, а другие, проходя мимо, ее подбирают... У нас чем всегда выделялись вратари? Имели яркую индивидуальность. Нельзя их было грести под общую гребенку.
Все российские вратари в НХЛ не похожи друг на друга, а шведы, как под копирку, одинаковые!
- Чревато.
- У нас очень самобытный хоккей, а игроки… Креативные, наверное, неправильный термин. Неординарные. Взять российских вратарей, которые выступают в НХЛ: нет ни одного похожего на другого. А возьми шведов - все одинаковые. И вот эта скандинавская система - баттерфляй, когда математики посчитали, что нужен большой голкипер, соответствующие щитки пошли... Вся структура на этом закрутилась, и мы свалились на нее.
- И зря?
- Я до сих пор имею контакты со многими хоккейными школами и в стране, и в Петербурге, пытаюсь сломать инерцию. Многие не хотят понимать, что вратарский мир ушел далеко вперед. Уже нет таких критериев, как 15 лет назад. А у нас вся система по-прежнему направлена на подбор очень больших вратарей - малоподвижных, некоординированных… Считается, что за счет фактуры голкипер способен вытаскивать матчи. Но я хочу сказать - это неправильно. Весь мир уже играет в другой хоккей.
- Пучков это все предвидел?
- Да, он всегда мне говорил, что не нужно никому подражать: «Кирилл, ты должен быть не Пучковым, не Белошейкиным, а только Кореньковым». Чтобы это все понимали. С формой, без формы - должен быть самими собой, иметь свое «я». Сейчас прекрасно понимаю, что антропометрия, физиология, психотип - все говорит о том, что нет одинаковых игроков. Кому-то одни требования подходят, кому-то - другие.
- Каким-то образом удается менять мировоззрение людей, которые принимают решения по вратарям?
- Сейчас проблема заключается в том, что много наших мальчишек уезжает за рубеж. Но я считаю, что это как бы производственная необходимость. У нас очень мало дают развиваться молодым пацанам. Сама система не располагает, чтобы молодые таланты раскрывались. Все ребята, которые оказались за океаном, могли бы играть здесь. Причем прилично. Последние выпуски - это просто гениальные вратари! Мировой бомонд!
Не важно - косой, кривой, падаешь через раз. В кого попадают шайбы, тот и прав
- Но многие, кто уехал в раннем возрасте за океан, там до конца не раскрылись.
- Много и других примеров. Тот же Саша Георгиев. В российских клубах он не был задействован, а потом уехал и через два года в НХЛ стал звездой. Или Кочетков...
- То есть все индивидуально, кому-то есть смысл ехать рано, кому-то - нет?
- Конечно. Очень много обобщений, каких-то шаблонов. Нельзя заставлять человека делать то, что ему неудобно или он не умеет. Не бывает неправильных вратарей. В кого попадают шайбы, тот и прав. Голкипер может красиво двигаться, быть высоким, но, если не отражает броски, - грош цена! Пускай кривой, косой, падает через раз, все, что угодно, но ворота у него на замке, значит состоялся.
- Многие удивятся такой постановке вопроса.
- Примеров могу миллион привести. Эпоха уходит, но молодые ребята могут еще посмотреть на Куика или Флери в НХЛ. Нет никаких шаблонов, никаких рамок. Сколько над тем же Прайсом смеялись, что он играет, как в каменном веке, когда шведская система стала законодательницей мод.
- Все началось еще с Гашека. Его сравнить ни с кем было нельзя…
- Да, хотя не принято сейчас о Гашеке говорить (улыбается). Такие люди за счет своей нестандартности, гениальности могли делать удивительные вещи.
- Когда вы создавали вратарскую школу имени Пучкова, какие ставили цели?
- Самая главная - дать возможность ребятам, в которых не верят, но у которых есть возможность заиграть, помочь раскрыть свой талант. Очень много было задумок. Хотели в рамках школы выстроить и рекламное агентство, и какой-то отдел, оказывающий помощь в трудоустройстве. Но у нас, как всегда, многое разумное упирается в финансы. На самоокупаемости очень тяжело. Но все равно очень много ребят уже вышло из школы и сейчас играют.
Игорь ГУРФИНКЕЛЬ.