Именно в Сараево Фетисов и сказал свою знаменитую фразу: «Если проиграем Олимпиаду, то пойдем обратно пешком через Северный полюс»
Александр Кожевников попал на Олимпиаду в Сараево в последний момент. Буквально вскочил на подножку уходящего поезда. Форвард «Спартака» за пару месяцев до турнира сломал ногу в матче с московским «Динамо» и должен был ходить в гипсе четыре месяца, но ограничился только месяцем с небольшим. Как он считает, ради сборной, ради своей страны, стоит жертвовать и здоровьем. Так их воспитали!
В ЦСКА я не шел, а раз отказался и все - до свидания!
- Александр Викторович, с Олимпиадами отношения у вас складывалось намного удачнее, чем с чемпионатами мира?
- Да, и ведь понятно почему! Я же не шел в ЦСКА. А раз отказался - все, до свидания!
- Много ли было попыток у Тихонова «завербовать» вас к себе?
- Я помню три. Не его, конечно. Был у ЦСКА такой селекционер Борис Шагас, он и выполнял пожелания Виктора Васильевича. Но я отказывался, не мог предать свой клуб, тренера.
- Откуда у вас вообще появилась такая любовь к «Спартаку»? Вы ведь родим из Пензы.
- Не знаю. Отец болел за ЦСКА, а я - за «Спартак». Может, какой-то протест. Но мне вообще нравились братья Майорова, особенно Евгений, хотя Борис и капитаном был. А также Старшинов, Шадрин, Шалимов, Якушев, Ляпкин… Особенно Шадрин - я просто им любовался. Это мои кумиры. И «Спартак» в те годы с ЦСКА практически в одиночку сражался в чемпионате. Это мне тоже нравилось. На этом я вырос.
- Но, когда вы приехали в «Спартак», не всё так просто оказалось. Пришлось несколько раз возвращаться обратно домой, в Пензу.
- Убегал, причем дважды с земляком Сашей Герасимовым, который был в ЦСКА. Москва - слишком большой город для пацана, который король в родном городе. Таким меня, конечно, не считали, но корону-то я надел (смеется). Чемпион мира среди молодежных сборных. Медные трубы! Когда сказали, что о национальной сборной можешь забыть, пришлось переехать в столицу - раньше так решался вопрос. Но я был счастлив, что перешел в «Спартак». Через три года в сборную попал. Если бы остался в Пензе, кто знает, что бы меня ждало? Возникла бы расхлябанность, стал бы хоккею меньше времени уделять.
- Наверное, так и остались бы королем Пензы?
- Да, но на время. Потом пришли бы другие люди, молодежь и меня бы сместили. Валерий Жиляев сумел уговорить. Потом он в футбольном «Спартаке» работал вполне успешно. В роли, говоря современным языком, генерального менеджера. И Ляпкин с Шадриным надо мной шефство взяли.
Для Тихонова главное была выносливость
- Первая Олимпиада в Сараево для вас могла не состояться. Перед ней вы получили тяжелую травму.
- Как мне сказал врач: «Если хочешь ехать на Олимпиаду, надо терпеть! Необходимо, чтобы сознание не потерял»! Так и произошло, пришлось терпеть, когда «вживую» вставляли сустав. Зато поехал в Сараево! Желание было огромное, пришлось немало потрудиться. Труд и любовь - все перетрут!
- Хотя в той конкуренции, которая царила тогда в российском хоккее, даже здоровому было тяжело пробиться в состав.
- Согласен с вами! Поэтому Тихонову и был благодарен, что он в меня поверил, взял в команду! Очень приятно. Не знаю, правда, какое он давление при этом выдержал.
- Но вы отплатили ему за доверие, серьезно выручив на Олимпиаде, неожиданно став одним из лидеров команды.
- Да, так получилось. Доверие тренеров многое решает.
- Учитывая, непростые отношения, которые у «Спартака» складывались с ЦСКА, как вам работалось с Тихоновым в сборной в Сараево?
- На Олимпиадах все было прекрасно. Другое дело чемпионаты мира. Чтобы отказать, придумывали на ходу какие-то вещи. Бывало слышал после того, как забивал по 35-40 шайб за чемпионат, мол, «он полностью выложился в чемпионате и теперь нам не поможет». Смешно звучит!
- Да уж, смешно.
- Вот это и обидно, когда за спиной шли такие нехоккейные игры.
- Нагрузки у Тихонова в сборной были такие же сумасшедшие, как и в ЦСКА?
- То же самое. Даже в ЦСКА было, наверное, полегче. Несколько раз сборную собирали на базе армейцев. В Новогорске еще круги по мокрому снегу бегали. Еще тяжелее! Для Тихонова самое главное - выносливость. Ты должен выдержать не две-три игры, а восемь. Нас и брали по самоотдаче.
Соперники надеялись, если тройку Ларионова остановят, остальные ничего не смогут
- Как сложилась ваша знаменитая тройка с Тюменевым и Дроздецким, которая и взяла на себя лидерство на Играх?
- Это Виктора Васильевича талант. С Тюменевым мы же играли в «Спартаке», было взаимопонимание.
- Вы со всеми партнерами находили общий язык. Могли сыграть в любой тройке.
- Я больше не комбинационный, а забивающий форвард. Нестандартный. В сборной нравилось играть с Сашей Мальцевым. Великий человек! С братьями Голиковыми, они тоже родом из Пензы! Одна школа. Потом Тюменева мне нашли в партнеры. Мне нравилось забивать. Может, и отдавал немало, за счет скорости, обыгрыша. Но не такой был как Ларионов. Хотя и начинал как «центр», главный тренер «Спартака» Борис Кулагин не нашел мне сразу места на левом краю.
- С Тюменевым в звене тоже много времени провели вместе?
- Да. Это мой партнер, жалко, что он ушел из жизни очень рано. Как центральный - один лучших! Три раза стал чемпионом мира. Меня на турнир не брали, а его брали. Таких мало игроков. Умел и придержать, и паузу сделать, и пас отдать.
- Оставалось к вашей спартаковской связке добавить только Дроздецкого, чтобы звено выстрелило в Сараево?
- Коля, что говорить, звезда, ярчайший игрок. Жалко, что тоже рано ушел. И человек порядочный, у нас и друзья, товарищи были с ним общие, хотя мы в разных командах находились. Поэтому можно сказать, что и за пределами льда друг друга отлично понимали. Тем более что Коля какое-то время и с Тюменевым жил в одном доме. Полное взаимопонимание.
- Понятно, что все вы - великие хоккеисты, но было все равно неожиданностью, что не первое звено Ларионова правило бал в Югославии, а именно ваше?
- Так получилось, ведь первому звену всегда больше доставалось. Они - великие игроки, за ними соперники глядели в оба. Надеялись, если этих ведущих советских нападающих удержат, то остальные ничего не смогут. Но вышло по-другому.
Чехословаки заранее выпустили «чемпионские» майки. Думали, нас легко обыграют
- Решающим за золото в Сараево был матч с Чехословакией. При этом соперники были уверенны, что именно они станут олимпийскими чемпионами.
- Да, майки заранее подготовили. Потом знакомые игроки из этой страны рассказывали. Думали нас легко возьмут!
- Откуда такая самоуверенность?
- Не знаю. Может, потому что у нас много новых игроков появилось в составе. Посчитали, что у них команда намного опытнее, ее четыре года специально накатывали на Олимпиаду-1984. А у нас пришли Миша Васильев, Скворцов, Ковин, семь-восемь новых человек для них. Видимо, решили, что советская сборная не так хорошо готова как обычно. И тут «чехи» ошиблись серьезно. У нас всегда талантов полно. Их надо только вовремя раскрыть.
- По характеру игра с чехами тоже оказалась самая сложная?
- Да, ведь она практически финальная, последняя и самая сложная. Выиграли, и все - чемпионы, нет - вторые, до свидания! Уступать было нельзя. Вся ответственность в этой встрече и проявилась.
- Была ли какая-то накачка перед Олимпиадой?
- Нет, все как всегда. Прием в комсомольском комитете, визит на Красную площадь, к Мавзолею, к могиле Неизвестного солдата. Кстати, не понимаю, почему сейчас так не делают. Это сильный психологический момент. А на самой Олимпиаде ничего и не надо было говорить - все понимали отлично, что все подчинено одной цели. Кстати, наш капитан Фетисов очень много сделал для сплочения игроков. Именно тогда Вячеслав Саныч сказал знаменитую фразу: «Если проиграем Олимпиаду, то пойдем обратно пешком через Северный полюс, может, тогда про нас забудут». Вариантов к отступлению у нас не было (смеется).
Игорь ГУРФИНКЕЛЬ.