В продолжении своих мемуаров Аркадий РАТНЕР, возглавлявший службу спортивных комментаторов Центрального телевидения СССР, расскажет в «Спорт уик-энде» как задолго до 18980-го родилась идея принять Олимпиаду в СССР и какие неожиданные препоны преодолевало на пути к ней телевидение, не имевшее тогда международного опыта.
Трагедия в Мюнхене обошла экраны. Но не Кремль
Самое тяжелое воспоминание -трагедия на Мюнхенской Олимпиаде: террористы убили 12 израильских спортсменов. Объявлен день траура, Игры на один день прерваны, никаких соревнований и тренировок. Панихида на Олимпийском стадионе. Команды почти всех стран выстроились по его периметру. Знаменосцы склонили государственные флаги. Едва ли не все теле- и радиостанции мира транслируют происходящее в Мюнхене. А политбюро ЦК КПСС принимает решение не показывать траурную церемонию. В телецентре - особый режим.
Репортаж мы получали, но в аппаратной «Интервидения» находились лишь несколько человек, у входа - милиционер. Милиционер и около аппаратной, где шла запись из Мюнхена. Внутристудийная телевизионная сеть отключена. По специальной линии «картинка» заведена на Пятницкую в кабинет Лапина. Не могу утверждать, что существовали такие же прямые линии в Кремль. Знаю только, что видеорулоны с записью сразу после окончания церемонии под строгой охраной отправлялись руководству страны. По всем каналам Центрального телевидения шли обычные передачи.
Когда мне много лет спустя доводилось рассказывать истории, описанные выше, знакомым иностранным журналистам, они отказывались верить. Только один из них, многозначительно подняв вверх указательный палец, произнес слова: «Высокая политика!»
Игры-1980 в Москве задуманы за десяток лет до их старта
До сих пор остается загадкой, кто тот смельчак, предложивший выдвинуть Москву на олимпийский конкурс-1980. Естественно, что решение принималось в Кремле на Политбюро. Но был же кто-то, кто первым подал идею и сумел убедить скептиков? Точного ответа не знаю, но постараюсь рассказать, как шла подготовка к Олимпиаде.
Недавно коллега Станислав Гридасов, много работающий в архивах, сообщил мне, что ещё в 1956 году Министерство спорта СССР обратилось в ЦК КПСС с предложением провести Олимпиаду-1964 в Москве. Потом были нечёткие планы на Олимпийские Игры 1968 года. А в 1969 году началась борьба за Олимпиаду-76. Но по поводу этих Игр, которые состоялись в Монреале, от Гостелерадио специальная анкета в МОК не направлялась.
Спортивное вещание больше всех других влияло на развитие технической оснащённости отечественного телевидения. Приведу только три примера, их могло быть значительно больше.
1964 год. Для многочасовых трансляций с летних Олимпийских игр из Токио в Москву впервые используется спутниковая связь.
1968 год. Все передачи с Мексиканской Олимпиады Центральное телевидение показывает в цвете.
1972 год. Зимние игры в Саппоро. Поразившее всех звуковое сопровождение «картинки»: слышны скрип лыж, дыхание спортсмена, подсказки тренеров. Не могу забыть изумление Галины Ивановны Кольциной, главного звукорежиссера Останкинского телецентра. По горячим следам пишет она гневное письмо своим руководителям, требуя заменить допотопные, еще шаболовские, микрофоны. Они давали едва слышимый интершум даже при заполненных до отказа трибунах стадиона.
В 60-х новинки стали создаваться специально для спортивных трансляций: микрокамеры, встроенные в шлем автогонщика; камеры, движущиеся по рельсам вдоль беговой дорожки или лежащие на дне бассейна и следящие за плывущим спортсменом.
Теперь только одно предположение. Думаю, мысль об Олимпийских Играх в Москве родилась, вероятно, в начале 1970 года. Именно тогда Сергей Георгиевич Лапин, возглавивший Гостелерадио, объединил отделы спорта телевидения и радио. Через четыре года это и стало Главной редакцией спортивных программ. И нам, ее работникам, предстояло долго и кропотливо к освещению Олимпиады готовится.
В то же примерно время заместителем Председателя по техническим вопросам был назначен Генрих Зигмундович Юшкявичюс, чью работу при подготовке к Играм я, не стесняясь, назову великолепной. В анкете, которую претенденты отправляют для обсуждения в МОК, требовалось описать возможности национального телевидения в мельчайших подробностях. И рассматривают эти анкеты за пять-шесть лет до начала. Не смею утверждать, но, думаю, что отправили ее в срок с завышением, в надежде за оставшееся время все написанное осуществить. Очень сложные задачи предстояло решать советскому телевидению, чтобы догнать ведущие телекомпании мира. Правда, уже работал прекрасный Останкинский телецентр. Напротив главного корпуса строилось 5-этажное здание Олимпийского Телерадиокомплекса (ОТРК) для работы иностранных компаний. Но «начинка» аппаратных, передвижных телевизионных станций (ПТС) была по-прежнему допотопной. Эту «догонку» и осуществлял Юшкавичюс. Кстати, по его настойчивому требованию между двумя зданиями сделали подземный переход. Сейчас, наверное, забыто, а в то время его любили называть «проспект Юшкявичюса».
Мелик-Пашаев продолжил на телевидении дело Бескова
Объединенный спортивный отдел возглавил основатель отечественного спортивного радиовещания Шамиль Николаевич Мелик-Пашаев. Был он человек с хитринкой, но опытный, умный, требовательный, а главное (и это была большая редкость) - его любил Лапин. Вместе с ним начали осваивать телевидение Николай Озеров, Наум Дымарский и группа молодых, дружных, способных ребят, которых Мелик-Пашаев тщательно отбирал на протяжении многих лет. Числился в штатном расписании и знаменитый Вадим Святославович Синявский, тогда уже тяжело больной. Он скончался через два года.
Дисциплину руководитель отдела установил железную. Для пришедших с радио это было привычным делом, остальные же поначалу роптали. В телевизионном отделе всегда процветала вольница, начальники менялись с калейдоскопической быстротой: семь человек за десять лет. Только Константин Иванович Бесков, знаменитый футбольный тренер, тоже недолго руководивший отделом, в свое время начал наводить порядок, но довести дело до конца не успел, так как возглавил сборную СССР.
Мелик-Пашаев отслеживал только спортивную информацию, звучавшую с телеэкрана, и футбольные репортажи. Организацию трансляций, работу режиссеров, тематические передачи, что было для него чуждо, он старательно обходил. Зато мгновенно подметил, что за международные связи никто в отделе не отвечает. Однажды на эту тему он заговорил со мной. Я рассказал ему, что прямые контакты с «Евровидением» не поощряются, и многие важные документы до нас не всегда доходят.
В 1971 г. Шамиль Николаевич «прорубил окно» в Европу. Он и Эдуард Файзилович Муртазин, долгое время курировавший спорт на телевидении, впервые побывали на совещании-семинаре. Их «Евровидение» проводило ежегодно. Так началось прямое общение с этой организаций. Пошли к нам, минуя «Интервидение», телетайпы и письма с разнообразной информацией, перспективными планами, полезными рекомендациями. В 1973 году Мелик-Пашаев отправился работать в программный отдел «Интервидения». После его отъезда заведующим спортивным отделом назначили Александра Иваницкого, а еще через год создали Главную редакцию спортивных программ Гостелерадио СССР. Идея проведения Олимпийских игр в Москве постепенно вызревала, и хорошо укомплектованная редакция стала еще одной ступенькой к решению серьезных задач по подготовке Олимпиады и ее проведению.
Иваницкий, завершив свои блестящие выступления в спорте, несколько лет проработал в аппарате ЦК ВЛКСМ, освоив - говорю без всякой иронии - правила бюрократического ведения дел, что для растущего с каждым днем коллектива оказалось очень полезным. Вскоре своим первым заместителем он сделал Рудольфа Федоровича Незвецкого, коллегу по комсомолу, проявившего себя прекрасным организатором. Его работу, особенно в самый ответственный период подготовки к Олимпиаде, необходимо особо отметить.
Радио обгоняло ТВ
Сейчас во времена Интернета трудно себе представить, как сложно в то время приходилось болельщикам добывать оперативные новости. Телевидение в избытке вело трансляции, но ежедневных информационных блоков не существовало. А на радио каждый день выходили две памятные передачи: днём «Маяк о спорте» и ближе к ночи «Спортивный радиодневник». Дневник содержал не только сводку главных событий дня, но и мастерски сделанные микрокомментарии и микроинтервью. Особым шиком считалось успеть дать «голос» какого-то чемпиона, только что вернувшегося в Москву. Самолёт прилетал в «Шереметьево» в 21.00. И два корреспондента Александр Матулис и Анатолий Малявин, искусные водители, успевали «долететь» до Пятницкой (радио тогда вело передачи оттуда), смонтировать - тогда не на компьютере, а на пленке - свой материал, и в 23.00 он появлялся в эфире. Так что в подаче информации бывшие «радисты» заметно превосходили «телевизионщиков». Выравнивание произошло позже - после преобразования отдела в Главную редакцию спортивных программ. Ее в течение 18 лет возглавлял Александр Владимирович Иваницкий. С ним мы и начали подготовку к Олимпиаде.
В этой подготовке было две главные проблемы. Об одной я уже рассказывал: подняться на мировой уровень технической оснащённости. Она нас не касалась. Наша проблема: у наших режиссеров, операторов, редакторов опыта в проведении трансляций различных видов спорта в начале 70-х годов практически не было.
В репортажах главной фигурой оставался комментатор. Кто кроме него мог объяснить сидящему у крохотного экрана, что происходит на поле! Или позже, когда экран вырос в размерах, донести до зрителя все, что осталось за кадром. Но экран все увеличивался и увеличивался, все более профессиональными становились режиссеры, появились экранная графика, замедленные повторы, другие технические новинки, что позволяло самим зрителям хорошо разбираться во всем без помощи комментатора. Раньше такое просто не могло прийти в голову: болельщик, недовольный репортажем выключает звук, и это ему ничуть не мешает. А вот сейчас о просмотре без звука любят поговорить, поругивая тех, кто сегодня сидит у микрофона.
Комментатор был главнее режиссера
Комментаторы советских времен растущий авторитет режиссера не признавали и продолжали руководить трансляцией по специальной связи или прямо в эфире. Это было очень эффектно: «Я обращаю внимание режиссера, что в «Спартаке» готовится выйти на поле запасной игрок» или «Покажите, как болеет сидящий на трибуне знаменитый артист» и т.п. Окончательно точки над «i» расставили на хоккейном чемпионате мира 1973 г. в Москве. Представители «Евровидения» объяснили нам, что режиссер должен слышать только интершум. Связь с собственным комментатором исключается, комментаторские подсказки в эфире тем более. Режиссер по своему усмотрению формирует картинку, которую видят во всех странах, а что говорить при этом - личное дело каждого комментатора.
И еще один урок преподали нам на том же турнире. Николай Озеров привел на матч гостя, усадил в привилегированную ложу и попросил оператора и режиссера несколько раз показать его на экране. Просьбы Николая Николаевича - это святое. Выполнялись они беспрекословно и усердно. А на этот раз столь усердно, что в перерыве к нам подходили иностранные комментаторы и удивленно спрашивали, кто этот человек, на котором акцентирует внимание зрителей ведущий трансляцию режиссер. Они предположили, что это член правительства или знаменитый советский артист, или заслуженный ветеран хоккея. Тут же режиссеру объяснили, что в международных трансляциях такие приемы недопустимы.
Вот так в нашей редакции, наконец, уяснили, что существуют «международная картинка» и «национальная картинка». И если кто-то намерен показать нечто интересное только на свою страну, взять интервью, например, он должен установить специальную унилатеральную камеру, заказать собственную линию связи и уже тогда демонстрировать собственным зрителям все, что сочтет нужным.
Пришло поколение Серебренникова
Борьба режиссера и комментатора за лидирующее положение в телерепортаже продолжалась ещё какое-то время. Режиссер побеждал за явным преимуществом. Неожиданно образец новой комментаторской работы продемонстрировал великолепный спортивный врач Лев Николаевич Марков, несколько лет работавший с лыжной сборной. Все, что происходило в ней, он знал изнутри, к тому же блестяще разбирался в тонкостях вида спорта. Вот это был репортаж! О самой дистанции знал он абсолютно все, о возможностях каждого гонщика на подъеме, спуске и на равнине - тоже. Марков безошибочно предсказывал, где лыжник, не только наш, но и зарубежный, начнет прибавлять в скорости, а где ее сбросит. Только взглянув на спортсмена, он тут же определял его состояние. Постоянно делал поправки на психологическую заряженность гонщиков. Цифры, появлявшиеся на экране, комментировал мгновенно, лаконично и в то же время доступно даже для невысокой квалификации болельщика. В конце концов, все его прогнозы оправдались процентов на 90...
Итак, работа режиссеров менялась. Осваивали ее молодые люди, пришедшие на смену Николаю Аристову и Павлу Исакову, о которых я писал чуть раньше: Ян Садеков, Эрнест Серебренников и Раиса Панина, начинавшая как ассистент. Новое, что появилось с середины 70-х, объясню, вспоминая Серебренникова. Он писал: режиссёр не должен просто нажимать кнопки на пульте в телевизионном автобусе, а стараться передать свое отношение к тому, что выпускает на экран.
Потому на московской Олимпиаде его трансляции соревнований пловцов получили наивысшую оценку именитых иностранных специалистов.
Не увлекался Эрнест Наумович, как многие его коллеги, незнакомыми прежде на советском телевидении техническими новинками (камеры на дне бассейна, обилие аппаратов замедленного повтора). К обязательным повторам - на старте, на финише, при поворотах - искусно добавлял иные, выделяя самое интересное, что происходило во время заплыва. Крупные планы особенно запоминались. Потому что были они не просто перебивками при переходе с одного общего плана на другой, а в нужное время возникали лица людей, о наблюдении за которыми заранее договаривались с оператором.
До Олимпийских Игр было у него больше свободы. И в каждом репортаже присутствовала хорошо продуманная и обсужденная с творческой бригадой его, Серебренникова, идея.
Так, к примеру, в трансляции матча хоккейного ЦСКА был осуществлен сценарный план с условным названием «Борис Михайлов - капитан команды». Ни на секунду не отвлекаясь от игры, в паузах ненавязчиво включал режиссер крупные планы выбранного героя, снятые камерой все время наблюдавшей только за ним. Был Михайлов по-спортивному злой, покрикивал даже на знаменитых своих партнёров по тройке, не щадя себя, сражался в каждом эпизоде, не знал покоя на скамейке в минуты отдыха. Сложился телевизионный мини-очерк о Борисе Михайлове. Думаю, о характере капитана узнали зрители не меньше, чем из публикаций о нем в различных изданиях.
Возможно, кто-нибудь сегодня повторит попытки Серебренникова отойти от стандартной схемы телерепортажа.
Лапин рвал и метал: «Немедленно все снять и забыть!»
Была и ещё одна проблема трансляций с олимпиады: подготовка сценарных планов вещания на каждый из 14 дней Олимпиады. Планы эти включали время перехода с одной трансляции на другую, появление в студии комментатора, сообщавшего последние новости, а также создание «бегущей строки» с разного рода информацией. Первая и четвертая программы были отданы полностью для олимпийских передач.
Мне и Анне Владимировне Дмитриевой поручили готовить сценарные планы Мы решили сделать программу более насыщенной, разнообразной, когда используется любая пауза между трансляциями. Ничуть не преувеличиваю: мы отсмотрели километры исторической пленки и смонтировали сюжеты для микрорубрики «История Олимпийских игр». Корреспонденты московские и иногородние, помогавшее нам «Интервидение» подготовили десятки очерков о возможных победителях. К самым интересным состязаниям заранее записали прогнозы специалистов. Что-то делалось впрок, кто-то выезжал на съемки за считанные дни до начала Игр. Кассеты тщательно сортировались и расставлялись на соответствующих полках видеоархива. В кабинетах шкафы были забиты скоро превратившимися в макулатуру сценарными планами с тщательно по минутам просчитанными трансляциями, сюжетами, очерками, информационными выпусками.
Поздно вечером выходил в эфир «Дневник Олимпийских игр». Сценарий каждого из них тоже был написан. Никогда я не работал с таким удовольствием. Четырехмесячная подготовка к олимпийским передачам кажется мне сейчас интереснее, чем сама Олимпиада.
Свою «концепцию» мы защищали на редакционном совете, и, кажется, всем она понравилась. Но Александр Владимирович Иваницкий, наш главный редактор, руководителя Гостелерадио Сергея Георгиевича Лапина с нашими замыслами не познакомил.
Все рухнуло в первый же олимпийский день. Хватило же у нас с Анной Владимировной ума в то время, когда вот-вот должен был появиться в Лужниках Леонид Ильич Брежнев, запустить хроникальный сюжет о прибытии на открытие Игр, проходивших в начале века, первых лиц государств, которым надлежало их открывать. Как только эти кадры появились на экране, у Иваницкого раздался телефонный звонок такой силы, будто какой-то неведомый физический закон позволил Лапину вложить в него всю свою ярость.
Какие концепции, какие рубрики, какие заранее подготовленные сюжеты?! - немедленно снять все и забыть. Только трансляции, трансляции и ничего больше. Все, над чем не один месяц трудились сотни людей, так и осталось в видеотеке и шкафах.
А как же вечерние «Дневники»?.. Нарезка сюжетов, рассказывающих о событиях дня, - это понятно. Но должны же быть в передачах такого жанра интервью, комментарии, «портреты» чемпионов. До сих пор не могу объяснить, почему вызвал небывалое лапинское бешенство снятый в кругу семьи Юрик Варданян, знаменитый армянский штангист, ставший в тот день олимпийским чемпионом. Какие из программных документов партии мы нарушили? Патриотизм в показанном сюжете присутствовал, «советская национальная политика» тоже.
Аркадий РАТНЕР.
Продолжение - в одном из ближайших номеров.