Фраза эта принадлежит перу известного советского литератора. Позже ее с удовольствием повторяли другие. Автор этих строк Аркадий Ратнер, возглавлявший службу спортивных комментаторов Центрального телевидения СССР, тоже использует её, чуть изменив. У стоявшего у истоков отечественного спортивного телевидения мастера она начинается словами «телевизионный хоккей».
Речь в этих заметках пойдет не только о самом зрелище, но и о том, как влияли спортивные передачи на прогресс отечественного телевидения. Те, кто изучает его историю, наверняка встретят это утверждение Аркадия Ратнера с усмешкой, но он 30 лет руководил отделом спортивных трансляций в Гостелерадио, «Останкино», «НТВ-Плюс» и готов свою точку зрения отстаивать.
1957-й: 30 тысяч зрителей на матче
- Начнем отсчёт с 60-х годов, - начинает свои воспоминания Ратнер. - В это время появилась в газетной публикации ещё одна хорошо запомнившаяся фраза: «Журналист» писал... на одном телеканале только заканчивается футбол, а на другом уже выходят на лёд хоккеисты». Все это вызывало неслыханное раздражения в других редакциях телевидения, и каждый понедельник на общестудийной летучке кто-то обязательно брал слово и гневно обличал Главную дирекцию программ, которая столь очевидный перекос в сетке вещания не хочет менять.
А спортивные, особенно хоккейные, трансляции победоносно завоёвывали голубой экран, отодвигая на второй план кинофильмы и спектакли, концерты и викторины, собирая все больше и больше зрителей.
И сотни мальчишек в разных городах страны стремглав побежали в хоккейные секции. Через десяток лет многие знаменитые чемпионы рассказывали, что телевидение помогло им сделать счастливый выбор. Спортивные комментаторы, поднятые на волне популярности своих репортажей, стали едва ли не главными фигурами ТВ, чуть отодвигая милых, добрых и таких домашних дикторов, много лет улыбавшихся с экранов стареньких «КВНов».
Особую популярность хоккея объяснить нетрудно. Игра, в отличие от футбола, на телеэкране все ещё была в новинку, хотя в 1957 году в Москве прошел чемпионат мира, и была трансляция, поразившая зарубежных зрителей. Решающий матч СССР - Швеция проходил под открытым небом на площадке перед одной из трибун лужниковской Большой арены, и смотрели его на морозе 30 тысяч зрителей. Казалось, само хоккейное зрелище будто специально создано для телеэкрана. В это время появилась замечательная книга «Телевидение и мы». Автор ее Владимир Саппак убедительно доказывал, что главное достоинство ТВ - сиюминутность зрительского восприятия и в качестве примера ссылался на спортивные репортажи.
А в 1963 году наши хоккеисты на чемпионате мира в Швеции завоевали золотые медали, и передачи из Стокгольма никого не оставили равнодушными. Потом каждой весной хоккей снова врывался в наши дома, победы следовали одна за другой, и интерес к трансляциям просто зашкаливал. К тому же высокое начальство хорошо понимало, сколь высок пропагандистский эффект этих передач. Сборная СССР раз за разом побеждала знаменитых канадцев, американцев, шведов и всех остальных. Страна гордилась, страна ликовала. Теперь Советский Союз был впереди планеты всей не только в космосе и балете, но и в популярной спортивной игре. Правда, беспокоила ответственных товарищей определенная контрпропаганда. Приоткрывался «железный занавес». Зритель мог в прямых репортажах видеть другие страны, других людей, другой образ жизни без корректировки и ретуши. К тому же Николай Озеров, бессменный комментатор зарубежных матчей, пусть редко, но делился своими впечатлениями, и не только хоккейными. Побывав на играх НХЛ, вопреки негласным запретам он осторожно начал рассказывать о них. Зрителям стало известно, что, кроме игроков, приезжавших на чемпионаты мира, в Канаде есть мастера, которые значительно их превосходят.
Обожали хоккей кремлевские небожители
В общении тех, кто готовил спортивные репортажи, и инженеров Останкинского телецентра слова «хоккейный вариант» употреблялись постоянно. Так называлась важная составляющая выходящих в эфир трансляций. Программа «Время» непоколебимо начиналась в 21.00, что обычно совпадало с окончанием второго периода хоккейного матча, который в этот день транслировали. Третий период записывали и в 21.30 начинали его показывать. Но игра еще продолжалась, и теперь шла запись на другом видеомагнитофоне. При переходе с одного аппарата на другой подрыв, пропажа изображения на экране, пусть мгновенные, считались браком. Сегодняшняя аппаратура такую работу делает автоматически. А тогда этот переход производился вручную и требовал от работавших в аппаратных серьезных навыков. В технической документации термин «хоккейный вариант» сохранился и напоминает, что технология таких трансляций прорабатывалась скрупулезно.
Обожал хоккей Леонид Ильич Брежнев и хотел видеть каждый матч любимого им ЦСКА. Чуть позже в Дирекции программ мне сказали, что и к спартаковской команде надо относиться с повышенным вниманием. Я был поражен, услышав такое от руководителей, которые в штыки встречали каждую нашу новую заявку, ломавшую утвержденную сетку вещания. Журналистам уже был известен один секрет. «Кремленологи» программы «Время» мою догадку подтвердили: началось возвышение Константина Устиновича Черненко, оказавшегося давним болельщиком «Спартака».
Руководил «доставкой на дом» любимого зрелища лично Сергей Георгиевич Лапин, председатель Гостелерадио СССР. Редкие наши промахи, к несчастью, иногда случавшиеся, приводили к чудовищным разносам, искусством которых товарищ Лапин владел виртуозно.
Как-то в воскресенье дежурный по телевидению передает мне: я должен срочно позвонить Лапину на дачу. Те, кто работал тогда в Останкино, хорошо меня поймут. Только подняться на десятый этаж, подойти к «вертушке», набрать нужный номер - уже испытание. А тут еще предстоящий разговор, от которого никто никогда не ждал ничего хорошего. Но на этот раз Сергей Георгиевич был со мною на редкость обходителен. Поинтересовался, что сегодня увидят болельщики. Я успокоился, потерял бдительность. С удовольствием рапортую: три часа показательных выступлений фигуристов на первенстве Европы и два часовых включения с чемпионата мира по конькам. «А почему, - мой собеседник по-прежнему ласков, - нет хоккейного матча «Ижсталь» - «Спартак»?».
За хоккеем Лапин следит так же внимательно, как за политикой. Озеров раз в неделю заходит к нему в кабинет, сообщает последние хоккейные новости. А потому не может он не знать, что встреча «Ижсталь» - «Спартак» из разряда третьесортных и в программу передач попасть не могла. Я пытаюсь что-то объяснить, но слышу в голосе уже стальные нотки: «Надо этот матч показать!». В трубке частые гудки. Ясно: кто-то из высших руководителей страны изъявил желание вместо послеобеденного сна посмотреть хоккей. Времени у нас в обрез. Нужно решить множество проблем. Из Ижевска репортажи мы никогда не вели. Не знаем даже, есть ли на местной студии ПТС. Человек пять одновременно бросаются к телефонам. К счастью, ПТС в Ижевске есть. Репортаж на Удмуртию начнется через три часа. Но главные сложности впереди. Для передачи сигнала надо, как говорят связисты, «проложить трассу» Ижевск - Москва. Спутников еще нет, а подземные линии необходимо соединить, скоммутировать, тщательно проверить. Поэтому в Министерстве связи заявки на такую работу принимают за два-три дня до трансляции. Звоню дежурному Минсвязи. Он бросает трубку. Не будешь же ему объяснять, чью просьбу мы обязаны выполнить. Выручает, как это случалось не раз, Генрих Зигмундович Юшкявичюс, заместитель Лапина по технике. Мы находим его в Доме творчества «Софрино», где он любит проводить выходные. Юшкявичюс знает, кому и что надо объяснить. Через полчаса дежурный из Министерства связи звонит сам и сообщает, что для трансляции все готово. И точно в срок, сместив ранее объявленную передачу, матч «Ижсталь» - «Спартак» выходит в эфир. Кто-нибудь вспомнит, какие передачи ещё, кроме суперинформационных, могли менять таким образом программную сетку?
СССР - Канада. Рейтинги зашкаливают
Можно легко представить, какой ажиотаж царил перед исторической серией 1972 г., когда сборная СССР играла со сборной Канады. До этого советская команда встречалась только с любителями. Здесь же ей противостояли сильнейшие профессионалы Национальной хоккейной лиги. Четыре матча за океаном, четыре в Москве.
Нетерпение любителей спорта трудно описать. Готовились к играм и высокопоставленные болельщики. Передачи из Канады принимались глубокой ночью. Лапин дал указание не сообщать результат до окончания показа, который был в эфире в 7 часов вечера. Запрет распространялся на все теле- и радиостанции, а контроль существовал сверхжесткий.
Естественно, любители хоккея ждать не могли, и с раннего утра телефон в редакции разрывался. Выдержать этот шквал звонков было невозможно. Сотрудники разбегались по аппаратным, по монтажным, дальше от телефона.
А вот на Старой площади все было тщательно продумано. Я принимал в Останкино все четыре ночные трансляции, и мне в Первом отделе под расписку о неразглашении дали телефонный номер, который после матчей в Канаде следовало немедленно забыть.
Сразу после финальной сирены я звонил по этому телефону, представлялся и лаконично сообщал результат и фамилии игроков, забивших голы. Меня внимательно выслушивали, записывали мою информацию, благодарили и вешали трубку. Откровенно говоря, до сих пор не знаю, с кем я разговаривал. Скорее всего, с оперативным дежурным. Часов с восьми, когда я уже ехал домой, в комнате дежурного по телецентру начинал звонить телефон спецсвязи. Звонившие представлялись: «...из приемной Андропова», «...из приемной Черненко», «...из приемной Устинова»... Кто-то довольствовался счетом, кто-то интересовался подробностями. А потому, уезжая, я оставлял дежурному страничку быстро написанного текста с составами команд, с перечнем интересных моментов матча и особо отмечал: были ли драки. Об этом спрашивали очень часто. От Брежнева никогда не звонили. Видимо, в его приемную поступала та первая информация, которую я передавал сразу после игры.
Кстати, с тех пор «засекреченность» ночных хоккейных видеозаписей стала традиционной и нарушилась один-единственный раз. В сентябре 1981 г. сборная СССР выиграла Кубок Канады в тот самый день, когда произошло очередное повышение цен. С утра во всех информационных выпусках сначала сообщали о ценах, а потом, чтобы «поднять» настроение народа, дикторы бодрыми голосами рапортовали о той радости, которую подарила нам славная хоккейная дружина.
«Машина времени» и печаль Николая Озерова
Репортажи из Канады вел Николай Озеров. Но последний, четвертый, матч за океаном совпадал с началом летних Олимпийских игр в Мюнхене. Их открытие мог вести только Озеров: иного варианта Лапин не допускал. Но и решающий хоккейный матч должен был комментировать тоже Озеров, вместе со сборной перемещавшийся по Канаде. Выход из положения, который смело можно занести в Книгу рекордов Гиннесса, нашел Юшкявичюс. Видеоканал с интершумом приходил из Канады в Москву. Из Москвы Юшкявичюс «поворачивал» видеоизображение в Мюнхен, куда уже прилетел Озеров. И в одной из студий Олимпийского телецентра он комментировал игру под «картинку». Его голос возвращался в Москву и уже здесь смешивался с интершумом, которого в Мюнхене Озеров не слышал. Экранная графика была в то время мало похожа на нынешнюю, а потому из Останкино по прямой связи в озеровский наушник редактор сообщал то, что слышал со стадиона от судьи информатора. К примеру: «Александр Рагулин, две минуты за удар соперника клюшкой» и т.п. Николай Николаевич эти подсказки честно повторял. Все было проведено на высшем уровне, никто не сомневался, что Озеров сидит у микрофона в канадском Дворце спорта. А уже через несколько часов он комментировал церемонию открытия мюнхенской Олимпиады... На телестудию еще долго звонили пораженные зрители, пытаясь узнать, как Озеров за три-четыре часа сумел перелететь из Канады в Германию.
Напомню: в начале 60-х, побывав в Канаде, Николай Николаевич Озеров в своих репортажах вопреки запретам делился впечатлениями о Национальной хоккейной лиге, предсказывал, каким великолепным зрелищем могла бы стать встреча сборной НХЛ с советской командой. Многие знали, что он даже с серьезными работникам ЦК КПСС говорил на эту тему. Но ни тренеры сборной, ни спортивные руководители эту идею не поддерживали. Понимали: ореол сильнейших в мире может быть разрушен.
Надо было быть Бобровым, чтобы на очередное предложение из Канады сразу откликнуться. А ведь он только весной 1972-го возглавил сборную и сразу чемпионат мира в Праге проиграл.
Для Озерова его старания завершились печально. Я ехал с ним в Лужники на последний, решающий матч серии. Николай Николаевич в приподнятом настроении, доволен, что приложил руку к организации спортивного события, которое держит всю страну в напряжении. Крутил руль и непрерывно восхищался великолепными хоккейными поединками. Приезжаем на стадион. Озеров сел за столик попить кофе, а я отлучился по делам минут на десять. Возвращаюсь: он мрачноват. Видимо, у него состоялся разговор с кем-то из высокопоставленных цэковских чиновников, что не стоит в эфире так нахваливать канадцев. А Озеров это делал, потому что был влюблен в спорт и выше всего ценил истинное мастерство. Идет трансляция, и настроение Николая Николаевича падает на глазах. Он все больше внимания обращает на игровую грязь канадцев, на их тычки. И тут вспыхивает заваруха с участием Алана Иглсона, их профсоюзного босса. Его за дебош взяли под руки милиционеры, а Пит Маховлич замахивался на них клюшкой. И вот здесь Озеров произнес свою крылатую фразу: «Такой хоккей нам не нужен!». Это был натуральный экспромт. Я не припомню, чтобы он повторял эти слова в другом репортаже. Кто перед игрой дал Николаю Николаевичу «руководящее указание», сказать не берусь. Помню только, каким подавленным выглядел он после матча.
Леонид Кравченко - рулевой и хоккея, и телевидения
Рассуждая на тему «Телевидение и хоккей», нельзя не вспомнить исторический, чисто символический факт - Леонид Петрович Кравченко был одновременно руководителем Гостелерадио и Федерации хоккея России.
В 1966 году в комнату отдела спорта на Шаболовке зашел высокий молодой человек. Представился: «Леонид». Работает в московской редакции, очень любит хоккей, болеет за ЦСКА. Расспрашивал Яна Спарре и меня о различных хоккейных делах. 2-3 раза мы приглашали его в Лужники и давали служебный пропуск. На матче ЦСКА - «Спартак» ложа прессы была переполнена, пропускали в нее только аккредитованных журналистов. По нашей просьбе Анна Ильинична Синилкина, директор Дворца спорта, разрешила Леониду Кравченко стоять, тогда ещё не за стеклом, а за сеткой почти рядом с судьей, который фиксировал взятие ворот. Наблюдение за игрой из-за ворот ему очень понравилось, тем более и ЦСКА в тот вечер убедительно победил.
Потом Леонид Петрович начал стремительно подниматься по служебной лестнице и, став президентом федерации хоккея, её заседания проводил в своем кабинете на Пятницкой, где размещается руководство Гостелерадио. Руководить двумя огромными организациями было трудно. Времени не хватало, хоккей, естественно находился на втором месте. Но позже люди, близкие к хоккею, очень хорошо отзывались о работе Кравченко.
Мне же запомнилась одна фотография, кажется, в еженедельнике «Футбол. Хоккей»: сборная СССР после победы на чемпионате мира в 1990 году - игроки торжествуют, а сбоку рядом с массажистом и врачом, тоже вскинув вверх руки, - президент советской федерации хоккея Леонид Петрович Кравченко.
Команда операторам: «Озерова снимать только по пояс!»
Удачные матчи с канадцами в 1972‑м, а потом, в 1974-м над командой ВХА, где играли Бобби Халл и Горди Хоу, стали, по-моему, цениться даже выше, чем привычные победы на чемпионатах мира и Олимпиадах. В программе «Время» дважды показывали напрямую возвращение сборной из Канады. Прямые репортажи в передаче, где хронометраж был просчитан до минуты, случались крайне редко. Требовали они мастерства их авторов и совершенного технического обеспечения. Ради трёх-четырехминутного включения направлялись в Шереметьево ПТС, автобус с осветительной аппаратурой, дизель для её подключения и, конечно, бригада самых опытных операторов и режиссеров. Они вместе с руководителями аэропорта выбирали лучшее место для съёмки, куда после посадки нужно было направить самолёт. В это время диспетчеры инструктировали экипаж.
Все прошло успешно, и даже скупой на похвалы Лапин высоко оценил проделанную работу. Допускаю, что и он получил благодарность от кого-то свыше.
Включение в 1974 году запомнилось двумя эпизодами, и сегодня вызывающими улыбку. Озерову, который возвращался вместе с командой, через пилотов передали полученное из Москвы сообщение о предстоящем включении. Он должен был выйти на верхнюю ступеньку трапа, сделать небольшое вступление и взять интервью у тренера сборной Бориса Павловича Кулагина. А операторы в это время показывали крупным планом спускавшихся вниз хоккеистов. Работа для опытного комментатора несложная, но случилось непредвиденное: Николай Николаевич сидел в салоне в простеньком, видавшим виды тренировочном костюме, а прочая его одежда находилась в багажном отделении. Все пассажиры бросились переодевать главного спортивного комментатора страны. Кто-то отдал ему рубашку, кто-то пиджак, кто-то завязал галстук. Брюки для мощной озеровской фигуры найти не удалось, остались тренировочные штаны. И в обратном направлении из кабины самолета отправилось сообщение операторам: ограничиться только поясным планом Озерова.
Николай Николаевич любил рассказывать веселые истории из своей творческой жизни. Этот эпизод в рассказах всегда стоял на первом месте.
А в 80-90-х интерес к хоккею упал, и рейтинги футбольных трансляций (Лига чемпионов, зарубежные чемпионаты) наконец прочно утвердились на первом месте, от рейтингов хоккейных все более отрываясь. И сейчас, как я узнал у молодых коллег, соотношение остаётся прежним, хотя Континентальную хоккейную лигу старательно обслуживают два канала.
Я их работу оценивать не берусь. Отмечу только исторический факт: у комментаторского микрофона появилась женщина, и, на мой взгляд, в передачах об абсолютно мужской игре выглядит она достойно.
Мне же хотелось только рассказать о телевизионном хоккее прошлых лет более подробно. Восстановить справедливость моего утверждение о том, как влияли его трансляции на развитие отечественного телевидения. Значительно серьезнее - повторю это ещё раз, - чем многие знаменитые передачи, которым посвящают свои труды журналисты, литераторы, инженеры.
Аркадий РАТНЕР.
(Евгений Майоров и Лев Кассиль - герои следующей части воспоминаний. Продолжение следует).