Двукратные олимпийские чемпионы готовились к первым Играм, завершившимся их триумфом, без тренера
На зимней Олимпиаде 1964 года началась беспрецедентная победная серия отечественных фигуристов в соревнованиях спортивных пар. Сначала советские, а затем российские дуэты никому не уступали высшую ступень олимпийского пьедестала почета вплоть до 2010 года.
«Жеребьевка надломила наших конкурентов»
- Перед Олимпиадой в Инсбруке фаворитами считались трехкратные чемпионы мира Марика Килиус - Ханс-Юрген Боймлер из ФРГ. Как вам удалось обыграть, казалось бы, стопроцентных претендентов на золото?
О.П.: Немцы ехали в Инсбрук, предвкушая победу. Пара была классная, ничего не скажешь. Даже внешне Марика была броской, красивой. «Раскрутку» им сделали соответствующую: открытки выпустили с надписью «Олимпийские чемпионы 1964 года Килиус и Боймлер». Их сначала по 3 марки продавали. Когда мы у них выиграли, эти карточки раритетом стали. С нашими автографами за 250 марок уходили.
Л.Б.: Началось всё с жеребьевки, которая, как мне кажется, просто надломила наших основных конкурентов.
О.П.: Немцы очень боялись, что им придется выступать до нас. Судьи ведь всегда какой-то зазор оставляют для выступающих следом участников. Вдруг кто-то покажет лучший в жизни прокат! Как чемпионы мира, немцы начинали жеребьевку, и Боймлер вытянул номер «2». Затем стали вызывать всех остальных участников по алфавиту, в зависимости от названия страны. Когда дошла очередь до представителей USSR, оставались не разыгранными только два номера – «1» и «9». Представляете, что бы было, если бы нам пришлось открывать состязания! И тут мне на помощь пришел … товарищ Сталин. Вообще-то, «лучшего друга советских физкультурников» я никогда не жаловал, но в Инсбруке вспомнил его знаменитую фразу: «Наше дело правое, победа будет за нами». Из двух остававшихся бумажек взял ту, что лежала справа. Нужно было видеть, как изменились в лице Моника и Ханс-Юрген, когда объявили: «Белоусова – Протопопов, номер «9». Не повезло в этой ситуации только второй нашей паре: Татьяна Жук и Александр Горелик своей «Летучей мышью» открывали олимпийский турнир.
- Неужели жребий так повлиял на немцев, незадолго до этого обыгравших вас на чемпионате Европы?
О.П.: В Гренобле, где проходил чемпионат Европы, мы проиграли не по делу. Просто со льда тогда не убрали шпильку, выпавшую из роскошной укладки выступавшей до нас фигуристки. Это привело к падению. В Инсбруке решили перед выступлением убрать со льда всё, что могло бы нам помешать. Заодно и размялись. Ведь организаторы приготовили участникам состязаний спортивных пар оригинальный сюрприз. Обычно на подобных турнирах сначала выступали пять пар, затем разминались представители второй группы. На Олимпиаде регламент почему-то изменили, забыв предупредить нас. Сначала разминка первой группы, затем – второй, затем выступления пяти дуэтов и без перерыва продолжение соревнований для оставшихся пар. Нам пришлось в спешном порядке в подтрибунном помещении повторить основные элементы.
«Нас тренировал заливщик льда»
- Правда ли, что во время подготовки к Олимпиаде у вас не было постоянного тренера?
О.П.: Когда мы с Людмилой стали кататься вместе, я в Спорткомитете СССР попросил, чтобы нас определили к кому-нибудь из ведущих специалистов. В ответ услышал, что у дуэта, в котором партнерше 20 лет, а партнеру 23, нет перспектив. Пришлось работать самостоятельно. Был у нас маленький период, когда функции тренера выполнял заливщик льда на катке ЦСКА. Удивительный человек. Бывший гимнаст, в начале 60-х барабанщик в знаменитом на всю столицу джаз-бэнде. Он смотрел на нас со стороны, помогал вносить коррективы в программы.
Л.Б.: Мы вставали тогда в пять утра и сами расчищали залитый нашим «тренером» лед. Такая была своеобразная общефизическая подготовка. Не хотелось, конечно, даже глаза открывать в такую рань, но мы понимали: это наш единственный шанс.
О.П.: Только когда стали олимпийскими чемпионами (Людмиле тогда исполнилось 28, а мне – 31), чиновники из Спорткомитета сказали: «Как-то неудобно получается, советские спортсмены, а выступают без тренера». Мы решили, что лучшим вариантом в этой ситуации будет сотрудничество с Игорем Борисовичем Москвиным. Он умница, хороший дипломат и со спортивными чиновниками умел находить общий язык. Свои же программы мы всегда ставили сами. Возможно, именно поэтому нам удалось пробить стену равнодушия отечественных спортивных руководителей и сначала войти в состав сборной СССР, а затем и подняться на пьедестал почета на чемпионатах мира и Европы. Вершиной стали две победы на Олимпиадах.
- Почему практически всегда в качестве музыкального сопровождения вы выбирали классику?
Л.Б.: Она близка нам по духу. Для того чтобы подчеркнуть красоту движений, классика подходит, как нельзя лучше. У нас нет какого-то специального музыкального образования. Чаще всего мы выбирали мелодию после прослушивания пластинок. Иногда - после радиотрансляций. Тогда по радио часто звучала классическая музыка.
О.П.: Только один раз мы сделали исключение и в 1961 году к чемпионату мира в США подготовили «Мою прекрасную леди».
- Какую из своих программ вы считаете вершиной?
Л.Б.: Если говорить о спортивных выступлениях, то подготовленную к Олимпиаде в Гренобле под ноктюрн Шопена.
О.П.: Была у нас еще одна программа - «Смейся, паяц». Мы сделали ее перед самым отъездом из Союза, когда выступали в Ленинградском балете на льду. Это был своеобразный протест против системы, в которой человек мог лишь смеяться или рыдать, но ничего не мог сделать. Этот номер мы долго исполняли, выступая в знаменитом на весь мир шоу Дика Баттона.
«Полностью советский пьедестал нашим чиновникам был не нужен»
- После триумфа на Олимпиаде в Гренобле вам пришлось уступить дорогу молодым…
О.П.: Несмотря на то что мы стали двукратными олимпийскими чемпионами и многократными чемпионами мира и Европы, все третировали нас возрастом. Апофеоза эта кампания достигла перед Олимпиадой в Саппоро. Мы тогда считались третьей-четвертой парой во всесоюзном рейтинге, но к олимпийскому сезону готовились очень серьезно. Выиграли даже традиционный турнир на призы газеты «Московские новости». Когда решался вопрос о формировании сборной, не погнушались прийти в Спорткомитет. Я тогда сказал, что на Олимпиаде гарантирую как минимум третье место. Только наши чиновники не были заинтересованы в «советском пьедестале». Им был нужен вариант, при котором бронза доставалась фигуристам из ГДР Мануэле Гросс и Уве Кагельману, а взамен восточногерманский судья ставил бы нашего Сергея Четверухина на второе место в состязаниях одиночников. Вот и поехали в Саппоро Василий Благов и Ирина Черняева, мама олимпийской чемпионки в танцах на льду 2002 года Марины Анисиной. И благополучно заняли там пятое место.
- Неужели еще в те времена существовали подобные судейские игры?
Л.Б.: А вы думаете, они только сейчас начались? Еще в 70-е годы, когда в лидеры вышли фигуристы СССР и ГДР, руководители федераций братских социалистических стран сплошь и рядом договаривались, кого куда ставить. Просто сейчас к этим вопросам подходят намного более серьезно и договариваются не с товарищами из ГДР, а с представителями ведущих западных федераций.
О.П.: Мы ведь перед Саппоро даже не за себя бились. Просто настроены были патриотично, хотели, чтобы весь мир увидел полностью советский пьедестал.
…Завершив спортивную карьеру, Людмила Белоусова и Олег Протопопов выступали в балете на льду, а затем их имена надолго были вычеркнуты из олимпийской летописи побед советских спортсменов. Случилось это после эмиграции фигуристов в Швейцарию. Их и сейчас не пригласили в качестве почетных гостей на Олимпиаду в Сочи, где все ждут возобновления победных традиций отечественной школы спортивных пар и триумфа Татьяны Волосожар и Максима Транькова. Официальным поводом для чиновников, принявших решение не приглашать легенд мирового фигурного катания в Сочи, стало отсутствие у них российского гражданства. Хотя и сегодня 78-летняя Белоусова и 81-летний Протопопов принимают участие в показательных выступлениях, исполняя четыре спирали, три из которых придумали они.
Светлана НАУМОВА.