Триумфатору сеульской Олимпиады 1988 года исполнилось 65 лет
В минувшую субботу Анатолию Бышовцу исполнилось 65 лет. Обладая отличным дриблингом и сильным ударом, он умел забивать. Но, к сожалению, из-за травмы был вынужден рано завершить игровую карьеру. В дальнейшем начался не менее успешный тренерский период, главным достижением которого стала победа нашей команды на Олимпиаде в Сеуле (1988 год), где сборная СССР под руководством Бышовца во второй раз в истории завоевала золотые медали, победив в полуфинале итальянцев, а в финале - сборную Бразилии.
Анатолий Бышовец оказался одним из немногих наших тренеров, поработавших за границей. Причем небезуспешно. Руководимая им сборная Южной Кореи пробилась на Олимпиаду. В отечественном футболе у него тоже не обошлось без достижений: московское «Динамо» стало бронзовым призером чемпионата СССР 1990 года, а столичный «Локомотив» - обладателем Кубка России 2007 года. Но особенно успешной была работа Анатолия Федоровича в «Зените», где он показал себя профессионалом высокого уровня, сумевшим создать команду из не хватавших с неба звезд исполнителей. В итоге «Зенит», которому предрекали вылет из высшей лиги, сначала стал крепким середняком, а в следующем году полсезона прошел на первом месте. С подачи Бышовца раскрылись такие футболисты, как Игонин и Панов, были приглашены Горшков, Попович, Вернидуб, Герасимец и Бабий. Проложил Анатолий Федорович дорогу и Анатолию Давыдову, пригласив его в свой штаб. Жаль, что потом Бышовец предпочел сборную.
Одной из отличительных черт характера Бышовца является его принципиальность и неуступчивость. Он никогда не боялся сказать «нет», когда все говорили «да». На этой почве, видимо, не сошелся Анатолий Федорович во взглядах и с Валерием Лобановским. Он мог любому руководителю высказать все, что о нем думает. По этой причине и стал для многих персоной нон грата.
О том, насколько удачно сложилась игровая и тренерская карьера, Бышовец рассказал в беседе с корреспондентом «Спорт уик-энда».
«Динамо» – как религия
- Вы родом из Киева, часто ли удается выбираться в родной город?
- Да, с местом рождения мне очень повезло. Киев – ведь мать городов русских. «Как чуден Днепр при тихой погоде…» Ну и, конечно же, футбол киевского «Динамо», в школе которого я начал заниматься с одиннадцати лет. Был на прошлой неделе в столице Украины. Всё меняется – Киев уже другой. Нет той камерности и тишины, большие пробки. Впрочем, сейчас везде так – и в Москве, и в Питере меняется облик, появляется много современных зданий. Раз в году я обязательно езжу в Киев. У меня родители там похоронены. Бываю по работе и у друзей. Из близких у меня там брат и племянница…
- Каждый начинающий футболист, наверное, мечтал попасть в киевское «Динамо»?
- Конечно. Мы жили этой командой. Когда меня пригласили в дублирующий состав, я еще учился в средней школе. Это было целое событие. Ну а в восемнадцать лет сыграть за основу - большое счастье. Я очень благодарен судьбе, что именно киевское «Динамо» стало моей командой, можно сказать, школой жизни. Хотя по ходу карьеры меня звали в Москву – в «Спартак» и «Динамо», да и донецкий «Шахтер» хотел видеть в своих рядах, но я просто не мог себя представить в другой команде. Я был капитаном чемпионского состава «Динамо» 1971 года. И, кроме как за сборную СССР, больше ни за кого не играл! «Динамо» для украинцев было словно религией.
- Помните, как всё начиналось?
- С трудом (улыбается)… Могу лишь сказать, что играть в одной команде с теми, кто входил в состав либо национальной, либо олимпийской сборных СССР, ко многому обязывало. У нас была хорошая тройка форвардов - Хмельницкий, Пузач, Поркуян. В средней линии – Андрей Биба и Владимир Мунтян. Оба – игроки выдающиеся, причем разноплановые. Я играл центрального нападающего. Получал от них точные передачи…
- В юношеские годы вы также окончили Институт физической культуры. Трудно было совмещать спорт и учебу?
- Нет, поскольку обучение было заочным, но благодарен преподавателям, которые не ставили мне хорошие отметки только потому, что я был игроком сборной СССР. Если не знал предмета, требовали, чтобы пересдавал.
Новых Ворониных и Стрельцовых сейчас не вижу
- Наверняка самым успешным для вас получился 1966 год?
- Конечно. Я стал чемпионом страны и вошел в число 33 лучших игроков как центральный нападающий. Во времена, когда играли такие выдающиеся футболисты, как Стрельцов, Банишевский, Осянин и Малофеев, это, согласитесь, было достижением. К тому же «Динамо» выиграло Кубок страны. И вдобавок ко всему я стал игроком сборной СССР. Конечно, это было событие, которое ко многому обязывало по отношению к тренерам и близким.
- В стартовом матче того чемпионата «Динамо» победило «Зенит» со счетом 4:0. Могли тогда предположить, что ваши пути с командой из города на Неве впоследствии пересекутся?
- Нет, конечно. Игра запомнилась только тем, что я забил четвёртый мяч. Могу сказать, что матчи с «Зенитом» всегда были очень сложными. В том же году мы победили ленинградцев в поединке на Кубок, вырвав победу со счетом 3:2...
- … В финале которого вас ждало московское «Торпедо»…
- Тот финал сложился удачно для нас. На первой минуте мне удалось забить гол, однако затем игра получилась очень непростой. «Торпедо» в шестидесятые годы было одной из лучших команд Союза, автозаводцы имели в своем составе таких футболистов, как Кавазашвили, Шустиков, Воронин, Стрельцов и Иванов. Команда была потрясающей!
- Как вы считаете, в современном футболе есть игроки уровня Воронина и Стрельцова?
- Нет. Уникальность этих игроков была удивительной. Воронин – как футболист сделал себя сам. Он не обладал выдающимися способностями, но сумел своим отношением к футболу и тренировочной работе развить свой талант. Кроме того, он стал универсальным игроком, отвечающим требованиям не только шестидесятых годов прошлого столетия, но и сегодняшнего дня. Думаю, что и сейчас Воронин был бы не только востребован, но и играл на высоком уровне. Что же касается Стрельцова, то это – настоящий самородок. У него было всё: пластика, скорость, удивительное чувство мяча, интуиция и глубокое понимание игры на подсознательном уровне. Я думаю, что сегодня таких игроков в современном российском футболе просто нет.
- Вы согласны с тем, что настоящее противостояние Киева и Москвы началось с соперничества «Динамо» и «Торпедо»?
- Я бы так не сказал, но противостояние действительно было - между «Динамо» и «Спартаком». Причем, начиная с пятидесятых годов. Что же касается «Торпедо», то в шестидесятые годы эта команда дважды владела чемпионским титулом.
- Какое из чемпионств киевлян для вас особенно памятное?
- Конечно, 1966 года. И вовсе не потому, что выиграли чемпионат и Кубок. Была очень сложная ситуация – в Англии проходил чемпионат мира, в котором принимали участие многие футболисты нашей команды, однако Маслову удалось сохранить боеспособность киевлян.
- Ну а когда «сборники» вернулись в родные пенаты, многие места в составе были уже заняты…
- Да, конкуренция имела место!
- Киевское «Динамо» стало первым клубом, который представлял нашу страну в еврокубках. Какие чувства лично вы испытывали, когда играли с зарубежными командами?
- Игры стали проходить на три фронта: чемпионат и Кубок СССР, а также Кубок обладателей кубков. Нам тогда удалось сыграть с обладателем Кубка чемпионов – шотландским «Селтиком».
- Который оказался вашей команде не по зубам. Что не получилось?
- Дело в том, что перед нами не ставилась задача победить в Кубке кубков и стать одной из лучших команд в Европе. Наверное, поэтому многие и оказались не готовы к встречам с такой командой, как «Селтик».
- При этом еще и матч проводился на нейтральном поле – в Тбилиси…
- Зато там нас замечательно поддерживали! У нас вообще были очень хорошие отношения с динамовцами из Тбилиси – местный народ славился гостеприимством. Раньше ведь не было такого антагонизма. К тому же одно ведомство.
- Какой из еврокубковых поединков запомнился больше всего?
- Конечно, с «Селтиком». Ну и с «Фиорентиной» были замечательные матчи в 1969 году.
С Высоцким мы были интересны друг другу
- Именно после них и появились знаменитые слова Владимира Высоцкого: «Ведь недаром клуб «Фиорентина» предлагал мильон за Бышовца…»
- Этот вопрос решался на уровне наших руководителей. Однако и речи быть не могло о том, чтобы уехать. Советские футболисты не продавались. Играть за рубежом для многих ассоциировалось с изменой Родине.
- Обсуждали с Высоцким эту тему?
- Только после того, когда уже появилась известная песня. Я с удивлением спросил у него, откуда, мол, такая информация. В ответ услышал: «Ты не знаешь, а я – знаю».
- Правда, что вы были друзьями?
- Близкими не были, но мы по-доброму, с интересом относились друг к другу. Такое бывает у известных людей. Владимир Семёнович - человек творческий, личность интересная и неординарная. Нам было о чем поговорить, что обсудить. Но тогда я не думал, что его творчество бессмертно. В своих песнях он говорил о наболевшем, в них был большой смысл. Действительность отражалась очень реально.
- Как вы познакомились?
- Как это обычно бывает – после спектакля. Потом у меня и у него был выходной. Договорились встретиться в одном из кемпингов, где имелась сауна. Поехали туда, пообщались… Встреча оставила хорошие впечатления. Он сам по себе был искренним человеком. Ну и гитара… Что самое интересное – не было никакого застолья.
Снимаю шляпу перед Дедом
- Вернемся к футболу. Каких тренеров, с которыми довелось работать, вы отметили бы особо?
- Мне очень повезло в этом плане. В «Динамо» - это Виктор Маслов. В сборной СССР – целая плеяда. Николай Петрович Морозов, который пригласил меня в команду в двадцатилетнем возрасте. В дальнейшем - Гавриил Качалин, Михаил Якушин и Валентин Николаев. Это - выдающиеся тренеры, которые в жизни были интеллигентными людьми и большими профессионалами.
- Чем Маслов запомнился лично вам?
- Я думаю, что его по праву можно назвать тренером, который повлиял на мое становление больше всего. Он создавал конкуренцию в команде, но она никогда не перерастала во вражду между футболистами. Конечно, поначалу были на него и обиды, когда в восемнадцать лет можно было стать мастером спорта, но тренер посчитал, что мне еще рано носить это звание, может в дальнейшем помешать. Такое было!
- Какие из матчей больше всего запомнились на уровне сборной СССР?
- Конечно, первый домашний матч с командой ГДР в 1966 году. Отметил бы игру в Милане против сборной Италии. С австрийцами был интересный поединок. Потрясающей получилась игра против сборной Венгрии в 1968 году, когда нам нужно было победить с разницей в три мяча и на стадион пришло сто тысяч зрителей! Драматичным и с оттенком трагичности получился матч с итальянцами в 1968 году, когда мы не попали в финал.
- Что осталось в памяти после чемпионата мира в Мексике?
- Очень хотелось сыграть на этом мундиале и стать одним из лучших. И мне удалось войти в символическую сборную мира на уровне игроков того времени. Хочу сказать, что я целенаправленно готовился к тому чемпионату. И это себя оправдало.
- Михаил Якушин и Гавриил Качалин были разными людьми…
- Абсолютно. Гавриил Дмитриевич – первый тренер, который соединил футбол с наукой. У него была своя лаборатория. Он был скрупулёзным и педантичным. Мог долго говорить о тактике, разбирать моменты: очень серьезно готовился к матчам и соперникам. Что касается Якушина, то он - прагматик и чистый практик. Большой психолог, очень тонко изучающий соперника. Любил юмор и подначки, был острым на язык.
Качалина мы называли дядя Гава (улыбается). Якушина – дядя Миша. Маслова – Дедом. Даже в этом проявлялась степень уважения. Качалин очень любил свою систему – «4-2-4». Теоретические занятия часа на полтора! У Якушина теории было меньше. Маслов практически не проводил подобных занятий – они были короткими, всё остальное шло через диалог.
- Как вы считаете, могла ли сборная СССР тех времен добиться большего?
- Могла. В 1968 году мы ни в чем не уступали итальянцам. Что касается 1970 года, то у нас были все возможности, чтобы обыграть Уругвай и пойти дальше. Не люблю кивать на судейство, но предвзятость к нашей команде со стороны арбитра имела место. В какой-то степени и Качалин подстраховался, мы стали играть в три центральных защитника, возникла объективная проблема центрального полузащитника в связи с отсутствием Папаева. Мне удалось забить гол, причем по правилам, после розыгрыша… Но такое бывает на чемпионатах мира, когда симпатии арбитров на стороне либо европейцев, либо южноамериканцев.
Из Киева уехал из-за Чернобыля
- Долго размышляли над тем, кем будете после завершения карьеры футболиста?
- Тренер и педагог – это призвание. Могу сказать, что мне эти профессии близки.
- Не могу не спросить о вашем антагонизме с Лобановским? Когда же все-таки он появился?
- Антагонизма не было. Присутствовали лишь разные взгляды на жизнь и футбол.
- Что вас заставило уехать из Киева?
- Если быть до конца откровенным, то в первую очередь Чернобыль. Надо было увозить детей. Такая возможность появилась, после чего я уехал.
- Вы начали свою тренерскую деятельность с юношеских команд. Насколько это положительно сказалось на кругозоре?
- Это очень интересная работа! Я ведь начинал в детской школе и был занят в двух процессах: обучения и совершенствования. Такая работа как раз и определяет тренерское кредо.
- Могли предположить, что со временем вам доверят первую сборную?
- Нет, но я стремился к тому, чтобы стать одним из лучших тренеров.
- Не страшно было принимать сборную СССР, зная о том, что в группе необходимо опередить Италию?
- Я к этому отношусь достаточно спокойно. Люблю такие ситуации. Титулы в футбол не играют.
- Чем запомнился чемпионат Европы 1992 года?
- Он состоялся в неудачное время, когда развалился Советский Союз. У нас не было ни флага, ни страны, которую мы представляли, что само по себе уже являлось проблемой.
- Могла ли сборная СНГ добиться лучшего результата?
- Несомненно. Мы не проиграли действующим чемпионам мира и Европы. Разве это не показатель?
- Вы так до сих пор и не сказали, какие события предшествовали матчу с шотландцами. По принципиальным соображениям?
- Что касается того матча, то наша команда не сыграла в свою силу по объективным причинам. Хотя потом и говорили о шотландцах, что они якобы были в нетрезвом виде. Это исключено при их любви к родине. Главный же момент интриги заключался в том, что я должен был уйти с поста главного тренера сборной, и на мое место уже приходили другие люди.
Корейский было сложно учить
- Что чувствует тренер, когда его зовут работать за границу?
- Прежде всего испытывает боязнь из-за того, что может не получиться. Нужно обладать целым комплексом личных качеств, чтобы взяться за такое дело.
- Как у вас обстояло дело с изучением иностранных языков?
- Корейский мне очень сложно давался. Английский был для работы. Что же касается португальского, то здесь проблем не возникло: в течение двух-трёх недель я мог профессионально общаться с игроками.
- В какой стране было сложнее всего работать?
- Конечно, в Южной Корее. Там и культура совершенно другая. Но с корейцами можно работать. Мне очень повезло с президентом местной федерации футбола, который создавал исключительные условия для достижения результата.
- Известно, что после возращения из Южной Кореи братья Суркисы предложили вам возглавить киевское «Динамо». Что же помешало этому?
- Разговор был. Однако речь шла не только о киевском «Динамо», но и сборной Украины. Ситуация была такой: чтобы работать со сборной Украины, нужно было совмещать это с должностью главного тренера киевского «Динамо», который являлся базовым клубом. Поскольку такой вариант был невозможен, я отказался.
Вадим ФЕДОТОВ.