- 22 - непростые цифры для вас?- вопрос главному тренеру питерского СКА.
- То есть?
- В 22 года дебют за ЦСКА, где в первый год забросили 22 шайбы, отдав 22 передачи.
- Хм… Я и не знал. Коллекцию «двоек» можно дополнить тем, что в 22 года меня впервые привлекли в первую сборную СССР, с которой по весне 1983-го я в первый раз стал чемпионом мира.
- Другой бы после такого с числом 22 не расставался…
- А я всегда относился к цифрам на спине без особого трепета. В «Тракторе», когда карьеру завершил легендарный Анатолий Картаев, мне предложили его 11-й номер. Я не отказался. 19-й в ЦСКА достался от Хельмута Балдериса. В сборной свободным был 27-й, и я вновь от него не отказался.
- В Швейцарии было число иного порядка.
- 90. Оно логично. Во-первых, в 1990 году я перебрался во «Фрибург». Во-вторых, у президента клуба в тот момент случился 90-летний юбилей. Он смеется: «Может, тебе 90-й номер на спину?»
- А вы восприняли всерьез…
- Не отказываться же… Получается, не я выбирал номера, а они меня. И каждый из них приносил мне удачу. Или я им…
Самый счастливый период
- Вы ведь могли войти в историю, перебравшись в НХЛ целой тройкой - в 1989-м «Квебек» задрафтовал вас с Хомутовым, но за океан подался лишь Каменский, выбранный «Нордикс» годом ранее.
- Нас тоже звали, но условия предлагали рисковые. Мне было 30, Андрею - 29. У нас семьи. Когда заглянули в контракт, поняли, что нас зовут «на всякий случай». Получится - хорошо, нет - извините.
- Странно…
- Канадцы не хотели идти на риск. Мы тоже рисковать не горели желанием. Тем более, нам четко дали понять: будут переучивать играть в хоккей. В течение года я разговаривал с руководством «Квебека». Очень приятные люди, до сих пор поддерживаю с ними отношения. Но тогда точек соприкосновения мы не нашли. В итоге, нам с Хомутовым поступило предложение из Европы, которое было, к тому же, привлекательней.
- Получается, интересы семьи поставили выше игровых амбиций?
- Так и есть.
- Жалели после?
- Ни разу. В Швейцарии мы с Андреем многого добились. «Фрибургу» сразу поставили условие: приедем только вдвоем. Они согласились. Нам почти ничего не пришлось менять. Играли в тот же хоккей, что и в Союзе. Обучали его тонкостям других. С главным тренером решили, что чем больше игроков «Фрибурга» пройдет через наше сочетание, тем выше станет общий уровень команды.
- В итоге «Фрибург» при вас трижды брал «серебро» национального чемпионата.
- Причем это были первые для клуба медали за девять лет. И хотя до «золота» мы так и не добрались, это был самый счастливый период моей жизни. Занимаясь любимым делом, я постоянно находился рядом с семьей. Самый большой переезд - 3-4 часа. Утром уехал, ночью вернулся. Красота…
- …непривычная для советского хоккеиста.
- В СССР у нас была великолепная спортивная жизнь. Тот ЦСКА - уникальный коллектив, где все бились друг за друга. Но в плане личной жизни это был кошмар. Фактически восемь лет я находился в разлуке со своей семьей. Мы жили в одном городе, но одиннадцать месяцев в году хоккеисты ЦСКА проводили на базе строгого режима. После игр и тренировок мы направлялись не домой, а возвращались на базу. И вот я получаю возможность заниматься любимым делом, не жертвуя при этом семьей.
- Другая жизнь.
- Не то слово! Почувствовал, что такое быть нормальным человеком. Я стал видеть, как растут мои дети, радовался их успехам. «Квебек», кстати, еще трижды предлагал нам перебраться в НХЛ - вплоть до 1993 года, когда мы выиграли чемпионат мира. Но мы нашли свою гавань и отвечали: «Нет».
Выбрал семью и хоккей
- А как же возможность сразиться с лучшими из лучших?
- Сверхзадачи играть в НХЛ я перед собой никогда не ставил. Когда рос, в СССР вообще ничего не знали об этой лиге. Была сборная, успехи которой являлись вершиной хоккейного олимпа. Первая информация об НХЛ стала просачиваться лишь в конце 1980-х. Но сказать, что я загорелся этой лигой, стало бы ложью.
- В отличие от многих ваших сверстников.
- Все вместе мы бились за свободу выбирать свою судьбу. Мы победили. Кто-то в итоге поехал в НХЛ, кто-то - в Европу. Как писал классик, каждый выбирает для себя - женщину, религию…
- …и лигу.
- Я выбрал семью и свой хоккей.
Диктатор профессионализма
- Дайте ответ на загадку, не укладывающуюся в наших головах: как сочетается человеческая доброта, которую всякий раз отмечают ваши близкие, с тренерской деятельностью, где порой нужно быть деспотом?
- Все просто. Входя в раздевалку, я меняю пиджачок. Доброта и профессионализм друг друга дополняют. Где-то требуется жесткое решение и умение говорить: «Нет». Где-то нужно повысить голос. При этом оставаться корректным. Не унижая человека, дать понять, что он неправ, либо что-то не так. Неприятно, но без этого никак.
- Часто практикуете?
- Не скажу, что часто. Крик - вообще не мое. Но когда любишь профессию, оно как-то само собой получается. Если мы чем-то недовольны, адекватно даем понять. Стараемся использовать вменяемые методы, без эксцессов и мата. Впрочем, в мужском коллективе случается всякое…
- В советское время футболистов ЦСКА после поражения могли отправить рыть окопы. С вами случалось подобное?
- Пронесло. Видимо, был хорошим бойцом. Но в уме держали: в случае чего могут погнать в роту.
- Наглядные примеры?
- Имелись. И немало. Повод у каждого был свой. Мы видели, что это не просто страшилки. В роту никто не хотел.
- Прошли годы, изменились методы, и теперь вы слывете главным демократом российского тренерского цеха. Но все же, направляясь в Питер, советский гаечный ключ прихватили?
- Да, я и так диктатор! Диктатор и тиран! Как демократичный человек, в первую очередь я уважаю личность, и частную жизнь, на которую каждый имеет право. Но профессионализм подразумевает полную отдачу себя любимому делу. Нужно не просто выкладываться на сто процентов. Отдача должна быть еще выше.
- Какие-то запредельные планки устанавливаете…
- Почему же? Это готовность где-то пожертвовать собой. Иногда наступая на горло собственному «Я». Стремление идти вперед, превозмогая боль и трудности. Расхлябанность непозволительна, и любые ее проявления нужно пресекать на корню. Да, я диктатор - диктатор профессионализма.
- Людям, которые вчера были лидерами своих клубов, а теперь через раз попадают в состав, наверное, непросто поддушить свое эго.
- Я никогда не даю радужных обещаний: «Ты будешь играть в первом звене, выходить «5 на 4». Если человек приходит в нашу команду, он знает, что будет выполнять те функции, которые ему поручат. Игрок - единица коллектива. Составная часть цепи, кулака (можно найти разные образы), подчиненного единой цели. Будь у тебя пять минут на льду, 25, 30 секунд или роль запасного, ты должен отдавать сердце и душу тем ребятам, которые с тобой в одной команде. Эту позицию мне важно донести до каждого, чтоб ею прониклись все.
- А если кто не поймет?
- Значит, нам не по пути. Тот, кто рассчитывает на особые привилегии, не принося себя в жертву целям коллектива - не наш человек.
«Спорт День За Днем»
-
в КХЛ